На фоне заметной активизации в последнее время взаимоотношений России и Ирана в политической и торгово-экономической сферах, обе страны активно наращивают сотрудничество и в научно-технологическом направлении. Причем на самом высшем уровне обсуждаются как мировые направления науки и технологий, так и региональные направления. На саммите в Ашхабаде главы прикаспийских государств помимо вопросов расширения на Каспии логистической инфраструктуры обсудили также и высокотехнологичные направления.

О перспективах научно технологического сотрудничества Ирана и России, в том числе стратегического взаимодействия, в беседе с "Васти Пресс" рассказал кандидат политических наук, начальник управления международного сотрудничества РАН, доцент Дипломатической академии МИД России Варфоломеев Антон Александрович.

- Антон Александрович, большое Вам спасибо за то, что приняли нашу просьбу и согласились дать интервью. Для нас это большая честь.

- Добрый день! Большое спасибо, что пригласили. Для меня тоже большая радость пообщаться с иранскими коллегами.

- Мы с Вами познакомились на полях "Каспийского диалога" – конференции, которая проходила в Москве. В ходе выступления Вы говорили о необходимости и возможности научного сотрудничества России и Ирана, конкретно по Каспийской тематике, но я бы хотел затронуть в нашей беседе более широкий формат российско-иранского сотрудничества в научной сфере. Как бы вы прокомментировали состояние сегодняшних российско-иранских отношений на нынешнем этапе? Какова доля научного сотрудничества в развитии отношений двух стран сегодня?

- Мне кажется, мы находимся на подъеме сотрудничества, взаимодействия во всех сферах. Я не буду оценивать политическую сферу, это не моя зона ответственности. Мне кажется, что любому человеку видно, что двусторонние российско-иранские связи только крепнут и здесь не нужно быть экспертом для того, чтобы сделать такой вывод.

Что касается конкретно российско-иранского сотрудничества в области науки и технологий, я считаю, что мы тоже сейчас переживаем период активации этого направления взаимодействия. Свидетельство тому – участившиеся контакты на уровне руководства. В частности только за годичный период господин Саттари (глава департамента по вопросам науки и технологий президентской администрации, вице-президент Ирана Сорена Саттари, - ВП) дважды посетил Россию и был, в частности, в апреле этого года в гостях у нас, в РАН, во главе большой делегации – более 20 человек – куда входили представители министерств: министерства здравоохранения и профильных министерств, занимающихся научными разработками и технологиями.

Прошла достаточно насыщенная встреча с руководством РАН: с президентом академиком Сергеевым и вице-президентами, в числе которых были академик Балега, академик Чехонин, академик Бондур. На этой встрече обсуждались конкретные направления сотрудничества и взаимодействия. То есть это не формальная встреча, а мероприятие, которое должно результироваться конкретными совместными проектами.

У нас с Ираном создана рабочая группа, которую как раз со стороны РАН возглавляет вице-президент академик Балега. Он курирует в РАН международное сотрудничество. В настоящее время уже созданы подгруппы по конкретным направлениям сотрудничества: по медицине, по биологическим разработкам, по сотрудничеству в области экологии, по изучению Каспийского моря. Где-то уже есть конкретный состав с обеих сторон, а где-то, в обозримой перспективе, мы будем финализировать формирование этих подгрупп. Я считаю, что это очень интересно, и мы переходим от слов к делу.

Здесь очень большую помощь и содействие нам оказывает посольство ИРИ в Москве, лично господин Посол, который с большим интересом ведет тематику научного и научно-технологического сотрудничества с Россией и прилагает действительно много усилий для того, чтобы мы на этом направлении достигли конкретных результатов.

- Я подытожу: значит, можно говорить о том, что есть систематическое сотрудничество в научной сфере между Россией и Ираном. В качестве второго вопроса я хотел бы спросить по поводу конкретных направлений сотрудничества, которые Вы упомянули. Можно ли говорить о том, что оно носит также консультативный характер?

- Вы знаете, научное сотрудничество есть. Я, наверное, не могу сказать, что мы полностью реализуем потенциал этого сотрудничества на данном этапе, но везде нет стопроцентного исчерпания потенциала, всегда есть к чему стремиться.

У нас, в частности, до сих пор подвисает нормативная база. Я думаю, что активизация взаимодействия в сегодняшней обстановке, наверное, как-то поможет этот вопрос продвинуть. У нас с 1999 года до сих пор, к сожалению, не ратифицировано межправсоглашение о двустороннем научно-техническом сотрудничестве. Это базовый документ, который должен заложить основу для взаимодействия ученых, исследователей и разработчиков двух стран. Искренне надеемся, что в скором времени удастся все необходимые процедуры завершить, потому что это дело тянется уже больше 20 лет.

Хотя, честно признаюсь, что на сегодняшний момент есть большое сотрудничество и есть к чему стремиться. Есть области, в которых мы очень хорошо можем взаимодействовать. Один пример. Иран более чем на 95% обеспечивает себя собственными фармацевтическими средствами и лекарственными препаратами. Это – тот пример, где импортозамещение в хорошем смысле и лучшем виде этого слова полностью произошло. Это тоже очень интересный опыт и пример сотрудничества. На этом направлении можно реализовывать гораздо больше проектов, чем есть сегодня.

Мне нравится то, к чему мы идем, но еще очень многое предстоит сделать, у нас очень много возможностей. Надо это все реализовывать, переходить больше к конкретике.

- Россия и Иран раз в два года проводят встречи ректоров топовых вузов двух стран? Является ли это направление параллельным деятельности РАН и курирует ли РАН это направление? Какие конкретно сферы курирует РАН, и какие сферы Вам было бы интересно задействовать?

- Здесь необходимо уточнить, что РАН, конечно, взаимодействует и сотрудничает с университетами по программам фундаментальных исследований. РАН выполняет методическое руководство и экспертное сопровождение тем разработкам, которые ведутся в университетах, но РАН все-таки не имеет прямого отношения к образовательным процессам.

РАН – это учреждение, которое занимается координацией исследований и в первую очередь фундаментальных исследований. Например, в рамках РАН находится программа фундаментальных исследований до 2030 года. Это – крупнейшие научные проекты. Те встречи ректоров вузов, о которых вы упомянули, к РАН отношения не имеют.

Вторая часть вопроса, что РАН может сделать? У РАН есть отделение отраслям наук, есть региональные отделения, которые осуществляют научно-методическое руководство над исследовательскими учреждениями, институтами и плюс к этому Российская Академия Наук принимает ключевое участие в формировании приоритетных направлений научных исследований. Поэтому, мое мнение заключается в том, что роль РАН в сотрудничестве с Ираном – это определение ключевых приоритетных направлений взаимодействия как в области фундаментальных наук, так и в области прикладных разработок.

Сейчас мы вынуждены уделять более активное внимание прикладным разработкам, касающимся, в том числе и обеспечения технологического суверенитета, обеспечивающего импортозамещение. Поэтому роль РАН – это определение приоритетных областей взаимодействия и координация совместных научных исследований на этом направлении.

- Спасибо, что прояснили этот вопрос. Мы привыкли слышать о том, что наши государства пытаются нейтрализовать санкции и обойти их. Вполне возможно сотрудничество двух государств на научном уровне для решения вопросов и совместного решения проблем с этим связанных.

- Здесь есть несколько соображений. Первое. Я бы не хотел, чтобы создавалось ощущение, что Россия и Иран сотрудничают только потому, что против нас ввели санкции. Мне кажется это идеологически неправильная оценка. Мы сотрудничаем и взаимодействуем, потому что у нас есть обоюдный интерес. Это первый момент. Я совершенно уверен, даже если санкционное давление против наших обеих стран будет ослаблено, мы все равно продолжим сотрудничать.

Второй момент. Я бы не ограничивался исключительно вопросами, как обойти санкции и как преодолеть санкционное давление? Когда мы говорим о фундаментальной науке и о проектах мегасайенс, мы должны смотреть дальше, потому что это стратегическое взаимодействие на десятилетия вперед. Все-таки, если мы говорим о стратегическом партнерстве, то сотрудничество в науке тоже должно выстраиваться вдолгую. Здесь речь идет о крупных и долгосрочных проектах, которые мы вместе можем реализовывать.

Хотя, конечно, конъюнктуру необходимо учитывать. Вот я привел в качестве примера обеспечение лекарственного суверенитета Ираном. Думаю, что это замечательный пример. Ведь это не та история, которая решалась в течение нескольких месяцев. Это длительнейший процесс, который выстраивался стратегически на протяжении целого ряда лет.

Мы в большей степени зависим не только от фармацевтических препаратов, но и от медицинской техники, которая импортируется. То есть первый момент – это высокий уровень стратегии и здесь нам есть чему поучиться у Ирана по конкретным направлениям. Я думаю, мы тоже можем поделиться опытом. А второй момент – это на основе разработанной стратегии по конкретным сферам заниматься реализацией совместных проектов. Например, РАН на одном из заседаний президиума – продолжая тематику медицины – рассматривала вопрос отечественной разработки аппарата МРТ (магнитно-резонансной томографии). Этот аппарат МРТ – безгелиевый, он чуть ли ни на 30% гораздо более энергоэффективный, чем существующие аналоги. Вот это – конкретный пример производства высококлассной медицинской техники, по которому Россия сегодня работает. Нам надо выбирать такие примеры для возможного совместного сотрудничества, что вписывается в ту общую стратегическую линию.

У нас есть общие приоритеты сотрудничества в области научно-технологической политики. По каждому из приоритетов мы опускаемся уже дальше на уровень конкретных проектов, где мы можем взаимодействовать и осуществлять совместные разработки, делиться опытом, технологиями, развивать совместное производство.

- Если говорить о Каспийской тематике. Какова перспектива сотрудничества Ирана и России в этой сфере? Как Вы это видите?

- Мне кажется перспективы очень хорошие. Другое дело, что мы много об этом говорим, но хотелось бы переходить к реализации. У России здесь есть несколько базовых установок, с которых, наверное, необходимо начать. Первая установка – это установка нашего руководства и руководства нашего МИД, которой мы следуем, о том, что вопросы Каспия – это вопросы, прежде всего, пятерки прикаспийских государств. Тех стран, которые в наибольшей степени, во-первых, заинтересованы в сотрудничестве, во-вторых, которые несут ответственность за то, что происходит на Каспии. Потому что нам здесь в каспийском регионе жить. Например, та же самая экологическая обстановка или проблемы с угрозой биоразнообразия - это те проблемы, те вызовы, с которыми мы прежде всего сталкиваемся. Ни кто-то, кто приходит сюда заниматься добычей ресурсов или реализовывать там какие-то совместные проекты. Поэтому первый тезис это то, что сотрудничество, в том числе научно-технологическое на Каспии – это сфера и прерогатива пятерки прикаспийских государств.

Второй тезис, что действительно все пять государств в идеале должны объединить усилия для решения ключевых проблем Каспия. Это касается и мониторинга за экологической ситуацией, это касается проблем изучения минеральных ресурсов и биоресурсов Каспи. Поэтому на повестке дня обсуждение возможности создания научно-исследовательского центра пятерки прикаспийских государств, определение общих задач и решение этих общих задач на основе как раз научного инструментария. У нас сейчас появятся, в том числе и нормативные базы. На финальном этапе согласования находится соглашение по морским научным исследованиям на Каспии. Мы надеемся, что уже в ближайшее время соглашение будет подписано, а позднее вступит в силу. Например, со стороны Российской Федерации РАН наряду с Минобрнауки и Росрыболовством является одним из уполномоченных исполнителей по этому соглашению. Хотелось бы, чтобы в дополнение к этой нормативно-правовой базе появились бы институты. Наверное, создание пятистороннего научного центра было бы замечательным шагом в этом направлении.

То есть созданию структуры, которая бы могла на практике заняться проведением совместных исследований. Пусть это будут несколько направлений, представляющих интерес для всей пятерки. Это может быть тот же самый мониторинг за экологическим состоянием Каспия, в том числе и с использованием технологии мониторинга из космоса. У российских ученых есть замечательные разработки на этом направлении.

- Как вы думаете насколько можно говорить о тандемной роли России и Ирана для того, чтобы продвигать те или иные вопросы, которые отвечают интересам всего региона в научных сферах или других сферах? Есть ли возможность создания такого тандема с главенствующей ролью Ирана и России?

- Я бы разделил вопрос на две части: политический и не политический. То, что касается политической части, то, наверное, нельзя говорить о господствующей роли – это не тот термин, которое должно здесь использоваться, потому что пятерка прикаспийских государств должна решать вопросы сообща. А вот такой термин, как лидерство, в том числе научное, мне кажется, вполне имеет право на использование …

- Да, безусловно, вопрос лидерства …

- Если бы Россия и Иран продемонстрировали лидерство, это было бы очень хорошо. Это было бы показательно и для других стран прикаспийской пятерки. Опять же надо говорить о начале конкретных проектов. Потому что много говорится о Каспии, но это больше своего рода заявления о намерениях. Хорошо бы, чтобы Иран и Россия начали реализовывать на Каспии совместные проекты научного сотрудничества по тем темам, которые представляют интерес для всей пятерки. Ведь на Каспии есть общие угрозы актуальные для всех стран. Если мы начнем сотрудничество, то, конечно, будут подключаться и другие соседи по каспийскому региону. Поэтому, наверное, вот такое вот лидерство оно могло бы сыграть свою положительную роль.

Беседовал Парвиз Негматов