17 сентября на проходившем в столице Таджикистана, Душанбе, саммите Шанхайской организации сотрудничества его участники подписали пакет из нескольких десятков документов. Одним из самых важных решений душанбинского саммита стало решение Совета глав стран-участниц ШОС о принятии Ирана в организацию. Заявку Ирана рассматривали более 12 лет. Под различными предлогами его вступление в ШОС откладывалось. Что послужило причиной такого решения, почему именно сейчас ШОС решилась или же была вынуждена сделать это? Обо всем этом мы поговорили с заместителем директора Института прогнозирования и урегулирования политических конфликтов Кузнецовым Александром Андреевичем.

- Александр Андреевич, сегодня мы хотим поговорить о принятии Ирана в ШОС. Беседу я хотел бы начать с самого ШОС. Как Вы комментируете прошедший саммит в Душанбе? Какие основные акценты были сделаны? Ваше мнение?

- Ну, во-первых, по поводу принятия Ирана я оцениваю это сугубо положительно, сугубо позитивно. Давно пора было это сделать. Я думаю, что ШОС даже опоздал с принятием Ирана, но об этом мы позже с вами переговорим. Что касается саммита в Душанбе, то конечно тут основной упор был сделан на ситуации в Афганистане, которая сейчас является  животрепещущим моментом и объектом интереса для большинства государств ШОС в связи с бегством американского контингента и приходом к власти движения "Талибан". Естественно, всех соседей Афганистана интересует, чего ожидать дальше, что за правительство новое, хотя знаем его состав, и чего от него ожидать, какие будут отношения с соседними государствами и как выстраивать политику в отношении Афганистана. Я думаю, тут образовалась тройка в составе Китая, России и Пакистана, которая в общем достаточно позитивно относится к талибам и хотела бы развивать с ними конструктивные отношения. Но с Пакистаном там всё понятно – в свое время пакистанские спецслужбы участвовали в создании движения "Талибан" и сохранились очень разветвленные контакты. Хотя мы не можем сказать, что талибы – это марионетки Пакистана. Они ведут достаточно независимую политику, но контакты очень хорошие тем не менее. Китай, который хотел бы подключить Афганистан к своей программе "Один пояс – один путь" и надеется на экономические преференции, дивиденды. Ну и Россия, которая в общем с 2016 года уже развивает отношения с движением "Талибан" и тоже хотела бы, чтобы Афганистан развивался на конструктивном треке.

У Ирана давно есть контакты с талибамы, но здесь, наверное, есть некие опасения всё-таки в иранском руководстве. Но пока достаточно позитивно развивается динамика и в общем-то Иран, судя по всему, готов мириться с талибамы, но в случае, если талибы будут выполнять ряд условий: не преследовать религиозные меньшинства, в частности шиитов, создадут более инклюзивное правительство и т.д. Есть ряд стран, которые не приемлют движение "Талибан" категорически и в общем-то здесь обнаруживаются разногласия. Прежде всего, это Индия, которая поддерживала американскую оккупацию в Афганистане в своё время. Индия стремилась восстановить отношения и партнёрство с предыдущим правительством Афганистана, использовать Афганистан даже в какой-то степени как плацдарм против Пакистана, поэтому Индия, я думаю, с талибамы никогда не примирится. Ну и Таджикистан, который занял позицию в отношении "Талибана".

Тем не менее ШОС как бы входит на первый план в региональных делах, особенно с уходом Америки, и в рамках этой организации много что будет решаться.

- Когда вы говорите о том, что ШОС выходит на первый план и ею будет много что решаться, насколько здесь действительно можно об этом говорить? Ведь США заходили в Афганистан, даже как-то зашли в Центральную Азию и не отказываются от своих интересов. "Оставят" ли они в покое регион, чтобы ШОС мог решать здесь вопросы именно в рамках своих интересов?

- Вы знаете, что Штаты сейчас – это не те Штаты, что были в 2001 году. Американская мощь очень сильно ослабла. И сейчас у Америки нет ресурсов для того, чтобы, условно говоря, присутствовать во всех уголках земного шара и одновременно и оккупировать Афганистан, и заниматься выборами в Боснии и оказывать влияние на политику Руанды … Это они не в силах уже сделать ни по финансовым соображениям, ни по военным и стратегическим и любим другим. В 1990-м году вышла книга Пола Кеннеди. Это очень интересный американский историк. Книга называлась "Бремя империи" и тогда она либо осталась незамеченной, либо над ней откровенно смеялись, потому что девяностый год – это как бы момент начала однополярного мира. Было  уже ясно, что СССР разваливается и США становятся единственной сверхдержавой. В то время никто не мог бросить вызов США, ни одно государство, даже Китай, у которого сейчас отношения очень напряжённые (с США – ред.). Тогда китайцы очень дорожили дружбой и партнёрством с США. Как бы считалось, что Америка уже будет мировым гегемоном, на ближайшие триста лет, может четыреста. Вдруг Пол Кеннеди пишет книгу "Бремя империи". Он пишет о том, что если США сейчас становятся гегемоном, то государство просто это не выдержит [этого бремени]. Оно станет для него непосильным на каком-то этапе и приведёт либо к существенному ослаблению самой Америки, либо к тому, что американская элита будет ограничивать свои претензии. В общем, так и получается, то есть тогда над этим смеялись, сейчас мы видим, что США уходят из Афганистана, очень сильно сокращается их присутствие на Ближнем Востоке и сосредотачиваются на каких-то нескольких регионах; это прежде всего Европа, потом Дальний Восток, где они хотят противостоять Китаю, но везде они уже присутствовать не могут и думаю, что ослабление продолжится и дальше.

- Когда мы говорим о ШОС и его, скажем, первой роли в регионе, какие основные акценты и приоритеты могут проявляться? На чём делаются акценты и приоритеты?

-  Думаю, что, во-первых, это безопасность и стабильность этого региона, то есть существуют некие объективные вызовы и угрозы; это терроризм прежде всего, межэтнические конфликты, трансграничная организованная преступность, наркотики и контрабанда наркотиков. Вот блок безопасности, который имеет очень большое значение.

Второй блок связан с экономикой и с инфраструктурными проектами. Это транспортные проекты и мы знаем, что есть проект транспортного коридора "Север – Юг" из побережья Персидского залива Ирана, в частности порт Чабахар, до России через Азербайджан. Потом может быть проект из Пакистана, то есть побережье Индийского океана до Центральной Азии через Афганистан и Пакистан, а дальше до Казахстана и России. Если эти все проекты осуществятся, то Китай тоже приложит к этому руку своими инвестициями и сооружением скоростных железнодорожных магистралей, которые китайцы очень хорошо умеют делать. Это, во-первых, даст огромный толчок региону, то есть товаропоток увеличится, будут созданы десятки тысяч новых рабочих мест. Было бы утопичным сейчас говорить о том, что в Афганистане можно построить какую-то современную промышленность, но именно как транзитная страна, страна для каких-то магистралей – для транспортных магистралей и газопроводов, то это очень перспективная территория на самом деле. Здесь можно афганцев привлечь к этому вопросу.

- Перейдем к нашему основному вопросу, о котором хотелось бы поговорить, а именно принятию Ирана в ШОС. Как вы это комментируете, в частности именно в свете тех трёх функций, о которых вы сказали: усиление роли ШОС в плане безопасности, экономики и транспортных коридоров?

- Иран может помочь решению всех трёх вопросов. Хочу сказать, что уже давно рассматривалась заявка Ирана. По-моему, Иран в 2009 году ещё подал заявку в ШОС, но поначалу первые 2-3 года не принимали из-за того, что были международные санкции. Была такая отговорка, что страны, находящиеся под международными санкциями, их не нужно принимать в ШОС. Но я не очень себе представляю, какая связь между санкциями и принятием в международную организацию государства, причем такого важного как Иран. Потому что санкции можно объявить на любом основании и мы знаем об этом. Потом как бы и считалось, что Китай почему-то не хочет принимать Иран в ШОС, но потом позиция Китая смягчилась. Таджикистан выступал против, хотя тоже думаю, что здесь шла какая-то игра, потому что Таджикистан не настолько сильный, чтобы блокировать принятие Ирана. Тут какая-то игра шла безусловно. Слава Богу, что сейчас наконец созрели для принятия Ирана в ШОС.

Что касается безопасности, то Иран, безусловно, влияет на ситуацию в Афганистане. Мы  знаем, что и хазарейцы находятся под влиянием Ирана и Ирак. То есть Иран может способствовать стабилизации обстановки в этом государстве. Мы  знаем, что Иран ведёт большую борьбу против контрабанды наркотиков и наркотрафика. Но надо как-то объединять усилия, чтобы не только Иран, но и сопредельные государства, и страны Центральной Азии, в частности к этому подключались.

Что касается инфраструктурных проектов, я уже обозначил проект транспортного коридора "Север – Юг". Безусловно, китайцы проявляют большой интерес к Ирану для развития: одна из веток нового шёлкового пути должна пройти через Иран, через китайский Синьцзян, потом Киргизию и Узбекистан, может и Туркмению, потом Иран и до Турции, а дальше до Европы. Конечно, Иран обладает огромными энергетическими запасами – нефтью и газом. Пакистан, например, это государство с огромным населением – там, по-моему, 108 миллионов человек уже, а по территории – как две Московские области. Пакистан страдает от недостатка энергоснабжения. Оказывается, они сжигают мазут, чтобы производить электричество, то есть они прямо сжигают "золото". Бедное государство, оно нефтепродуктами обеспечивает свою электроэнергию и проч. Если бы туда пошёл иранский газ, то это конечно было бы в интересах Пакистана и дало бы толчок развитию экономики страны. То есть здесь ещё много чего можно сделать, поэтому я позитивно отношусь к принятию Ирана в ШОС.

- Мы начали разговор с причин, из-за которых Иран не принимали долгое время в ШОС, а сейчас вдруг это произошло, тем более произошло это с приходом в Иране нового правительства во главе с господином сейед Эбрахимом Раиси. Александр Андреевич, как Вы считаете, можно ли сейчас раскрыть как-то этот вопрос или всё же ещё нет достаточных фактов?

- Я могу опираться на свои гипотезы, хотя они могут быть и неправильными. Дело в том, что Вы правильно сказали, что приход нового руководства во главе с Раиси – это сторонники жёсткой линии, там много выходцев из КСИР и они полностью поддерживаются верховным лидером аятоллой Али Хаменеи. Рахбар Али Хаменеи провозгласил курс разворота на Восток во внешней политике и экономике Ирана. То есть, это сотрудничество с Россией и Китаем. Вот когда было правительство Роухани, то мы как бы не очень понимали, что от него ждать, потому что если санкции были бы сняты, то скорее всего, ввиду того, что там было очень много прозападных людей, могли бы переключится на прозападную ориентацию. Сейчас понятно, что этого не произойдёт, поэтому и Россия и Китай, я думаю, больше доверяют новому руководству Ирана. Ну и к тому же, если будут сняты санкции (они будут сниматься поэтапно), конечно, учитывая большой потенциал Ирана, все стороны хотят пораньше забить эту иранскую площадку для себя. Я думаю, что тут, прежде всего, стараются китайцы и отчасти Россия.

- Большое Вам спасибо, что уделили достаточно много времени ответам и нашему интервью. И последнее, что хотелось бы спросить. Мы знаем, что у Ирана реально сегодня есть проблемы. Как вы правильно упомянули, да, международные санкции были отменены и санкции, которые сегодня существуют – это односторонние американские санкции. Со стороны СБ и ООН санкций нет, но всё же Иран испытывает некоторые проблемы в экономическом плане. Вступая в ШОС, может ли Иран ожидать поддержки: а) в экономической составляющей со стороны основных игроков, т.е. России и Китая, и рынок Евразии можно здесь еще учесть и в) в плане безопасности и геополитики?

- Я думаю, мы знаем, что в прошлом году иранской стороной было заключено соглашение с Китаем на 25 лет, а там большой план китайских инвестиций в иранскую экономику. Пока мы не знаем, насколько это осуществится, но планы грандиозные, "планов громадьё", как говорил Маяковский.

Если в России будет государственная поддержка, то многие российские компании пойдут на иранский рынок. Дело в том, что у нас сейчас такая система, которая приближается к советской: пока на высшем уровне не дадут добро, то даже крупные компании боятся выстраивать на внешнем рынке какие-то контакты. Это один момент. Второй момент, это конечно вопрос безопасности Ирана. Если там будут российские и китайские инвестиции, то эти страны будут защищать свои интересы и здесь Россия могла бы много сделать в плане ПВО: по ракетной противовоздушной обороне Ирана, какие-то поставки умного оружия. Я думаю, что военное сотрудничество могло бы расширяться между нашими государствами, то есть это всё вполне реально.

- Спасибо большое.
 

Беседу вел Парвиз Негматов.